У нас сломался замок в ванной, я оказалась запертой внутри. Я обрадовалась: ни компьютера, ни телефона, мытая, голая и сонная. Попросила ничего не делать, выключить свет и оставить меня здесь до завтрашнего дня. Навалила на пол полотенец и халатов, приготовилась спать.
Саша настаивал, что дверь должна была открыта, потому что «как же я там, совсем одна». Он подсовывал мне под дверь какие-то железки и требовал, чтобы я не сдавалась. Я вообще-то не сдавалась: требовала выключить свет и уйти немедленно.
Саша выключил свет и, судя по звукам, куда-то не очень далеко отполз. Я лежала на полу и смотрела в темноте на сушку для белья — какая она у нас красивая: паутина, на которой аккуратно висят с одной стороны черные платья, с другой — белое белье, с третьей — серые носки. Это было очень здорово, лежать, ни ни о чем не думать и смотреть на носки, свисающие прямо на тебя.
Потом Саша снова как-то близко поскребся, и мы стали болтать. Я решила рассказать, почему кошки не летают в космос — про это мне в Политехе объясняли, — у них какая-то сложная система вестибулярного аппарата. Саша в ответ предложил меня «спасти» и вручить «за спасение» сертификат на сеанс депривации. Я сказала, что считаю себя космической кошкой, которой противопоказано отсутствие чувства земли. Саша в ответ сказал, что он-то чувствует себя леопардом: «так же быстро бегаю и красивый».
Дальше мы опять болтали что-то про другие города, про то, можно ли взять и куда-то уехать, про чувство бедности и насыщенности пространства, про свободу. Это был такой разговор, когда вы что-то бормочете «умное», а на самом деле, просто держитесь за ручку, как бобры.
Потом Саша что-то еще такое сказал, — но не про «спасение» и не про двери, а что-то другое, простое, — просунул еще железок и включил свет. Мы вместе попробовали раскрутить ручку с двух сторон, но дверь не поддавалась. Тогда Саша взял и просто выбил ее плечом.
И сказал: «Я как леопард». А я сказала, что он крутой и я рада быть рядом.
Вот и вся история. Она про любовь.
