Жена соседа – худенькая женщина неопределенного возраста. Фигура из тех, что мужчины называют «жопа с кулачок», несмотря на третьего ребенка. Люди ее жалеют обычно. За нищебродскую жизнь, за тяготы родов, за обидный «бланш» под глазом.
Самое странное в ней – не пьет, не гуляет. Это совершенно точно, ведь ее моральный облик строго бдит весь скворечник нашей панельной девятиэтажки, две собаки и три дворовых кота. А они не могут ошибаться.
Зимой и летом, в жару и в дождь, и когда деревья покрываются инеем, и когда ручьи начинают свой бег – она гордо везет перед собой коляску с очередным младенцем. Или с чувством радостной важности на лице помогает карапузу делать первые шаги. Или считает вместе с ним голубей, людей и листья на сорванных с дерева ветках. Или начинает веселую возню с детьми в песочнице, потому что совершенно не боится испачкаться.
А чего ей бояться? В любую погоду к ней как будто приросла одна и та же джинсовая куртка 48 размера, которая при ее миниатюрной фигурке выглядит как настоящий парашют. Сразу видно – чужая. Еще у нее есть сандалии на платформе, такие, как носили в 90-тые. Я думаю, что они сохранились именно с той поры. И еще ботинки на зимний период. И все. Две формы обуви – зимняя и летняя.
Как я уже говорила, она никогда не была замечена ни с пивом, ни с сигаретой.
Изобретательные курящие мамашки, как правило, свои дурные привычки не бросают. Они объединяются в стайки, и бегают курить и бухать по очереди, за домом номер 34, при этом оставляя коляску с подругами. Но нашу девочку я никогда не видела даже у дома номер 34! Мне кажется, что она не пьет от слова совсем.
Неприхотливая, нетребовательная, приветливая. Для каждого найдет доброе слово. Занимается, допустим, рассвет. Небо светлеет, солнце заявляет свои права. И если поднять голову вверх, то видна верхушка березы, и сквозь нее это яркое, утреннее небо. А если опустить голову вниз, то можно обнаружить старого серого облезлого кота, которого кормят всем подъездом.
И вот в таком пейзаже местный забулдыга уже тащит на себе картонные коробки, или алюминиевые баночки – сдавать куда-то. И жизнь его пустая и беспросветная. И кот проверяет, не навалили ли ему в миску немного рыбы, или потрохов.
А она бежит за молоком, или в поликлинику, или в аптеку. И она машет забулдыге рукой, и кричит без презрения:
– Доброе утро, дедушка Матвей! Хорошего вам дня!
И потом она поворачивается к коту, и шепчет:
– Здравствуй, Кеша! Кормили тебя?
И кот, мурлыча, устремляется к ее ногам.
И она, та, у которой нет даже помады, смотрит ласково на забулдыгу, на этот рассвет, на верхушку березы, на серого драного кота. Она смотрит на них без злости, без претензии, без обид. В наше время очень дорого можно отдать за такой взгляд. Есть же еще женщины в русских селеньях, как говорил классик!
Знают о ней бдительные соседи немного. Родом из небольшого поселка, сирота. Приехала в город учиться, тут и повстречала в 19 лет своего первого мужчину. Вышла замуж. Переехала к мужу. Тем более, что родительский дом, где прописана, давно сгорел до головешек.
Как-то раз вышли мы, молодые мамашки, на прогулку. Сели в кружочек, и давай перетирать – кто о чем мечтает.
Одна говорит:
– Я у мужа путевку в Египет попрошу. Похудею и буду рассекать там в красивом купальнике.
Другая тоже поделилась:
– Дубленку новую хочу! – говорит. – Или шубу.
А эта наша девочка вздохнула и вырвалось у нее:
– А я знаете, о чем мечтаю, девчонки? О курице гриль. Муж как-то раз ее в 2002-м году покупал, и я все тот вкус забыть не могу…
И всех пробрало, все начали ее жалеть, обнимать, утешать. Метнулись домой, принесли какие-то шмотки, у кого размер подходил, духи, ночнушку какую-то, пену для ванны. И все ее обнимают, плачут, и она плачет, благодарит. Особенно за ночнушку. Знаете такие атласные, блестящие, на любом рынке их полно.
Ей принесли такую, красную, и она в нее вцепилась прямо, и говорит:
– Я, девчонки, так счастлива, что смогу мужа порадовать. Романтическая ночь, все дела…
Про мужа мы, конечно, спрашивали. Кто такой, чем занимается…
Сказала, что работает в магазине охранником. Что умнейший человек, образование высшее имеет, и вообще самый лучший. И говорила так искренне, с такой любовью, что прямо залюбуешься. Ни слова упрека, ни слова осуждения… Да за такую зарплату нормальная современная женщина загрызла бы, сгноила бы супруга в оскорблениях! И уж точно нарочно изменяла бы, понеслась по мужикам с ветерком. Но не она. Нет.
Наверное вы думаете, что он ценит? Я тоже так думала раньше.
Но потом она пару дней не выходила, кто-то даже стал волноваться. И забулдыга дед Матвей даже хотел поднять тревогу, каким-то образом сконцентрировав в себе остатки интеллекта. Я уверена почему-то, что кот тоже пребывал в сильном душевном волнении.
А потом она вышла. С коляской. С младенцем. И со следами побоев на худеньком лице. С такими, которые от падения не бывают. Думали, будет жаловаться. Но она не сказала ни словечка. Ни единого слова.
– Будь настоящей женщиной! – говорят нам. – Рожай детей! Уважай мужа и будешь счастлива! Врут? Честно – не знаю. Но на всякий случай привыкаю рассчитывать только на себя.
В русских селеньях, без сомнения, есть настоящие женщины. И как же жаль, что на них не всегда хватает настоящих мужчин…
