Мама может помочь своим взрослым детям. И для этого не нужно собой жертвовать, страдать и всяческими способами себя гробить…
«Да на кой черт мне сдались эти помидоры с грядки! На кой черт мне эта картошка? Я могу себе это купить! Она же себя на жаре гробит, а мне потом ее инсультную лечить?»
Мама пытается любить и заботиться о своем взрослом ребенке как умеет. В подавляющем большинстве случаев, мама умеет приносить себя в жертву, страдать и умирать. А ребенок должен быть оснащен каким-то волшебным аппаратиком, который конвертировал бы мамино самоуничтожение в то, что ребенку любого возраста нужно на самом деле — в мамину нежность, искренность и психическую стабильность.
Но нет такого аппаратика.
И остается двухсторонняя обида:
С одной стороны, «неблагодарный ребенок» не хочет брать окропленную потом и кровью картошку — и мама банкротится — ее жертва напрасна, все, что она может дать — оказывается ненужным.
С другой стороны, ребенок получает несчастную, изможденную и потрёпанную напрасными подвигами маму, неустроенную, потому, что жила по принципу «все лучшее — детям» и о себе не позаботилась. А теперь ребенку нужно заботиться о своих детях, о себе и о маме.
«Мама, разгрузи меня! Живи счастливо, не переутомляйся, пожалуйста. И скажи, сколько картошки тебе привезти. И, может, бутылочку красного захватить? Посидели бы, отдохнули вместе…»
Лада Антомонова
